Рассказы путешественников

Записки об Италии.



Очень древней и вечно юной

Ты,Италия,грезилась мне.

Бог сподобил - и все состоялось,

Слава Богу,уже не во сне.



Мы у вечной стены Ватикана.

О,какой потрясающий вид!

Папа Римский святейшей рукою

Нас,возможно, и благословит.



Поклянусь я Коррадо Катани

Прямо у полицейского здания,

Что пойду я за ним на любое,

На опасное очень задание.



А вот арена Колизея.

Здесь ветер Вечности гуляет.

Я описать всё не сумею,

Но вид до дрожи пробирает...



И чередой проходят лица

Рабов,правителей,патриций...

И Колизей - велик и строен,

Рабами римскими построен.



На самом пике Капитолия

Такой простор... читать далее

Записки об Италии.



Очень древней и вечно юной

Ты,Италия,грезилась мне.

Бог сподобил - и все состоялось,

Слава Богу,уже не во сне.



Мы у вечной стены Ватикана.

О,какой потрясающий вид!

Папа Римский святейшей рукою

Нас,возможно, и благословит.



Поклянусь я Коррадо Катани

Прямо у полицейского здания,

Что пойду я за ним на любое,

На опасное очень задание.



А вот арена Колизея.

Здесь ветер Вечности гуляет.

Я описать всё не сумею,

Но вид до дрожи пробирает...



И чередой проходят лица

Рабов,правителей,патриций...

И Колизей - велик и строен,

Рабами римскими построен.



На самом пике Капитолия

Такой простор необозримый!

Здесь так и хочется признаться:

-Amore Mia,мой любимый!



А в романтической Вероне

Века окину цепким взглядом:

- О вы, Ромео и Джульетта!

Почувствуйте:я с вами рядом...



Волна солёной Адриатики

Нас с головою накрывала,

И даже долгая дорога

Уже совсем не напрягала.



Остаться здесь или вернуться?-

Возникло как-то так дилемма,

Ну чёрт возьми!Уже в автобус

Зовёт ответственная Эмма...



Там, у подножия Алая,

Меня заждался тихий домик.

Да,я сегодня улетаю.

Прощайте, Эмма!Чао,Томик!



Ну что ж, Италия,простимся!

Мы скажем ей:"Arividerchi"!

По- русски это означает:

Нет,не "Прощай"-

До новой встречи!!!

------------------

Брегенц, Лугано, Корсика, Марсель...

«Чувства всегда богаче мысли» (Гёте)

Кто-то назвал будильник палачом счастья. Назвал верно. Когда душа нежится в нирване рассвета, он разрывает сон в клочья. Но ехать в необычное путешествие, что бы там спать? Распахнул окно. В комнату ворвался прозрачный хрустальный воздух. Навел на резкость заспанные глаза...

Наш отель со всех сторон обступали громадные горы. Их вершины невозможно было различить, они утопали в густом тумане...

Ночь мелела, как река, и утро уже протирало заспанные глаза. Его музыка ворвалась в уютный интерьер комнаты. Увиденное было на стыке мечты и реальности.
Полистал альбом памяти и не встретил ничего подобного.... читать далее

Брегенц, Лугано, Корсика, Марсель...

«Чувства всегда богаче мысли» (Гёте)

Кто-то назвал будильник палачом счастья. Назвал верно. Когда душа нежится в нирване рассвета, он разрывает сон в клочья. Но ехать в необычное путешествие, что бы там спать? Распахнул окно. В комнату ворвался прозрачный хрустальный воздух. Навел на резкость заспанные глаза...

Наш отель со всех сторон обступали громадные горы. Их вершины невозможно было различить, они утопали в густом тумане...

Ночь мелела, как река, и утро уже протирало заспанные глаза. Его музыка ворвалась в уютный интерьер комнаты. Увиденное было на стыке мечты и реальности.
Полистал альбом памяти и не встретил ничего подобного. Розовая плоть молодого утра вся была в густой росе. Вдалеке клубились тучи со щупальцами дождя. Это радовало. Вырвавшись из искромсанного жарой лета, дождь воспринимаешь, как подарок...

Издалека доносился ровный монотонный гул, чем-то напоминающий звук автобана. Звук материализовался и превратился в широкую горную реку с хрустально-чистой водой, бегущей по каменному ложу. Немного ниже в нее впадала еще такая же река. Красавец-Брегенс расположен у слияния этих рек...

Не спеша двинулся вдоль берега бурлящей реки в горы, туда, где их ласкали широкие ладони сизого тумана. На фоне темного леса маяком застыла тонкая, белоснежная церквушка с красным куполом...

Облака неожиданно раздвинулись и пропустили погулять солнце. И тотчас в бочажке бирюзовой воды за огромным валуном, мелькнула стайка радужной форели...

Тугая тетива горного серпантина несет наш автобус по Австрии. Облака качаются на ветвях гигантских елей. То справа, то слева, мелькают старинные замки и церкви, спящие в тени деревьев и веков. В долинах о чем-то повествует беззаботный верлибр сонных озер...

Мелькнуло карликовое государство Лихтенштейн, расположенное на склоне горы. Незаметно оказываемся в Швейцарии. От величавости гор захватывает дух. Полотна озер в долинах впитали в себя бирюзовую даль небес...

На ум приходят слова Пушкина - «Прекрасное должно быть величавым...». Местами облака спят, присев на горы. Буквы и дубовые рощи хранят зеленый сон веков. Поражает количество водопадов в горах, иногда десятки. Однажды мы даже пронеслись в туннеле под водопадом. Где-то здесь расположен Сен-Бернар, тот, где сражался Суворов. Ветер по-прежнему сводит тучи лбами, борода дождя нависла над горами и готова испытывать тренажер нашего терпения...

Сходу влетаем в Лугано. На променад-аллее, тянущейся вдоль берега знаменитого озера, август распахнул свою пышную ярмарку. В зеленой, как японская яшма воде, бесплотными фантомами отражаются аппликации соборов...

Дождь нам не помеха, он смывает следы суеты в городе. Его слезы очищают не только землю, но и душу. В парках дубы причудливо разлапили огромные ветви, кругом невиданной толщины и красоты сосны, голубые ели излучают тихую грусть...

Замысел небесного диспетчера по-прежнему не ясен и мы решили, сидя в старинном кафе на набережной слушать виолончельные позывные дождя, ловить нежные звуки поэтических струн города, любуясь озером и горами...

Утром будильник с трудом пробился сквозь слоистые этажи сна. Ночь уступала рассвету право грядущего дня. Минуты ушли на самоидентификацию себя в пространстве и времени. Розовый хмель утра дышал в иллюминатор. Подол небес был заклеен бирюзой. В стекле отражался зыбкий глянец двух зеркал — воды и неба. А по правому борту шел бесконечный горный массив, у подножья которого белели домики деревень.

Корсика! Наконец-то, приплыли. Теперь побыстрее на палубу встретить начало нового дня, которому солнце уже разглаживало морщины. Свежий морской ветер сбивает с ног, на щеках соленый дождь. По радио объявили, что мы входим в Бастию, крупнейший северный порт Корсики...

Пьяное море билось о мощные стены древних бастионов, становясь трезвым. А в порту оно задохнулось и стихло под баюканье легкого бриза. С интересом идентифицируешь себя в разноплеменной толпе туристов, где доминирует французский язык. Французы выделяются не только языком. Веселые, поджарые, загорелые, они оправдывают звание самых стройных из европейцев. Некоторые с подводными ружьями — подводная охота на Корсике славится давно.

Что знаем мы о Корсике?

Заберемся в анналы истории. Кто только не владел островом - греки, римляне, вандалы, арабы, генуэзцы, и вот, наконец, французы. Безусловно, все знают, кто такой корсиканец «№1». Кстати, Наполеона на Корсике недолюбливают — он отобрал на острове независимость. А корсиканцы, как и любой другой горный народ, спят и видят себя независимыми. Они любят говорить, что Корсика не аналог Чечни, она аналог Мальты. И действительно, с первого взгляда на корсиканцев, понимаешь, что это не французы и не итальянцы, это другой народ. Наполеон если что-то и имел с ними общего, так это маленький рост. Его «греческий» профиль ничего общего не имеет с грубо вытесанными, словно из местного твердого базальта, лицами островитян. И язык их совершенно не похож на французский, как впрочем мало похож и на итальянский...

Бастия встречает удивительным безлюдьем. Побережье повсюду завалено огромными камнями, на которых млеют ящерицы, убаюканные плеском бирюзовой волны. Бастионы над заливом застыли в покое вековой дремоты, тишина бродит в висячих садах, спускающихся к морю...

Здесь прошлое кажется настоящим. Тебя постоянно преследует запах веков из открытых дверей старинных домов. Огромные кактусы и пальмы растут прямо на тротуаре. Улочки в цитадели так узки, что кажется, есть опасность потеряться в закоулках вечности. Гуляя здесь, постоянно натыкаешься на маленькие древние дворики, надежно защищенные от солнечного света. Уличный шум доносится сюда странным эхом, делающим его таинственным и отчужденным, словно в полумраке кинозала...

Внизу у подножия цитадели лежит небольшая гавань. День набросил солнечный невод на рыбацкий порт. Перламутр чаек, плеск волн, сон рыбацких баркасов. Для меня начался поэтический цимус — повсюду груды разноцветных сетей, в маленьких лавках продаются огромные раковины и масса других даров моря, окрашенных флером романтики. Мой фотоаппарат поймал молодую корсиканку с крепкой качкой бедер. Тяжелый взмах ресниц, дрожащая малина губ, вороньи крылья волос...

Незаметно и легко бежит время, и вот автобус несет нас по крутым дорогам. Море запрокинулось в небесную высь. Нас ждет Корте — городок, расположенный на самом перевале горного массива. Постепенно горные склоны, покрытые износившейся за лето скатертью трав, становятся все круче. Повсюду болтовня веселых красок лета, солнце дарит потоки бальзама...

Начался горный серпантин и иногда холодные пауки страха ползут по спине. В глубинах горных долин, среди крутых скал, светятся изумрудные глаза рек. Сосны и дубы рвутся в небо. Горы опрокидывают на нас мускулатуру и пышную прелесть своих могучих тел. Древний Корте затесался между гор. Откуда-то доносится полузадушенное эхо грохочущей реки. Время растворилось в бальзаме тишины. Старые камни крепости гладили руки ладонями мха. И опять серпантин несет наш автобус между гор и ущелий. 2700 метров! Видны снежные шапки. На самом перевале делаем остановку. Пасть пропасти дышит холодом. Внизу лубочной красоты деревенька, вся в черепичных крышах. Здесь испытываешь какой-то экзистенциальный трепет перед красотой природы. И вправду может крышу снести! Ближе к вечеру попадаем, наконец, в Аяччо, родной город Наполеона, который он сделал столицей. Он встречает нас мажором. Здесь радует соразмерность. Чайки вяжут кружева звуков. Появилась возможность после жаркого дня испробовать на ощупь геометрию корсиканской волны...

Купол неба стекает каплей на нагромождение базальтовых скал, а на них методично звенят от ветра медные струны морских сосен. Особенно пленяет порт коктейлем из моря, пальм , яхт, криков чаек, ресторанов и впечатлений...

Воздух в Аяччо похож на сухое шампанское. Кругом море цветов: лимонные остроглазые гладиолусы, голубые висячие вазы глициний, половодье ядовито-желтого испанского дрока.
Французы установили в городе несколько памятников Наполеону, мемориальный комплекс, соорудили грот в его честь, что не вызывает особого восторга у аборигенов. На стенах домов мелькают надписи сепаратистского содержания. Корсика и сегодня мечтает отделиться от Франции.

Вечером, выйдя на променад в порту, невдалеке от стоящих на якорях громадных океанических яхт, мы были свидетелями необыкновенно красивого заката. Вдалеке, там, где море билось о скалы с грохотом артиллерийской канонады, по небу струились аппликации изумительных пастельных красок. Казалось вечность явила свой сверкающий лик. Море червонного золота растеклось над морем синевы. Воздух постепенно перекрасился в маренго, и всё в городе переоделось в вечерний крепдешин. День умирал в изнеможении опьяняющего цветочного аромата. Термометр умерил свои жаркие скачки. Горы стояли вокруг, завернувшись в розовые шали уходящего солнца, а сосны на горах одели золотые парики. Ощущается ленивое дыхание пассата над бухтой, и ты чувствуешь, как в тебя проникают молекулы счастья...

В отличие от Бастии, Аяччо многолюден. Особенно привлекает туристов вечерний променад. Здесь сюжеты знают способ умножаться. Всюду бродят разноцветные соцветья смеха. Затянувшийся хеппенинг заката постепенно перешел в ночь, складки которой мягко ложатся между горами и стремительно врываются в узкие улочки старого города. Ночное небо слилось с ночным морем, звезды упали на волны и качаясь на них отдыхали...

Променад запестрел легкими извилистыми рисунками женского тела. Сплошной «owerdvest“: оливковые, кофейные тела, пышные черные кудри и тяжелые русые волосы, отлитые из янтарной смолы и все на высоченных шпильках.
В водах порта плавают неоновые окна, загорелись костры ночных ресторанов, а в окнах домов повисли тюльпаны света. Все предметы становятся зыбкими и погружаются в мягкий сиреневый свет. Вот уже кто-то набросил на небо звездный невод. Анфас огромной луны золотит края гор. Рои мошкары, охваченные дрожью, застыли над пламенем ярких цветов. Цитадель томится в переливах светотени. Мы сидим в порту в ожидании парома, слушаем бархатный голос и гитару Яна, и в бокалах у нас влага кровавого заката...

Мягко швартуется огромный корабль и поток машин и людей вливается в него. Теперь наверх, на палубу попробовать вкус средиземноморской ночи... Еще один день оказался вчерашним. Еще одна страна, de ja vu...

Погружаясь в сон, видишь мелькающие на изломе век море, скалы, пальмы, красные сети, похмелье Корсики. Словно калейдоскоп времени и пространства.

Под небесной синью течет золотой жар. За окном мелькает прованский пейзаж, не меняющийся столетиями. Сигнальными огнями горят маки, мелькают маяки кипарисов, изумляет красота озер и морей лаванды. Скоро Марсель.
И ты чувствуешь наступательный пафос новизны, подъезжая к городу тебя окутывает предчувствие встречи с долгожданной мечтой юности. Начинаешь жить в предчувствии чего-то большого, что суматошно врывается в полумрак сознания и затевает там «самбу де Жанейро».

Что можно рассказать о Марселе, самом древнем городе Франции, чья история насчитывает 26 веков, о городе, где века и эпохи мирно соседствуют друг с другом. Прав был Стендаль: - «Только то и пригодно для описания, что остается интересным и после приговора истории». В каждом городе есть свои солнечное сплетение и нервные узлы.
Положа руку на них, чувствуешь напряженное биение духовной жизни. Конечно же, душа Марселя это старый порт, расположенный в уютной бухте среди скал, охраняемый двумя фортами. Над ними возвышается собор-базилика Нотр Дам де ля Гард. Вот отсюда и следует начать знакомство с городом, одолев сотни ступенек каменной лестницы. Весь огромный город лежит как на ладони, он тонет в дымке, оставляя ощущение фантома. Море черепичных крыш, разрываемых кое-где старинными монастырями, соборами и дворцами. А совсем рядом, на морщинистой коже моря чернеют фасолины рыбацких суденышек. Совсем недалеко в море, на скалистом острове расположен знаменитый замок Ифф. Паломничество туда началось еще при жизни А.Дюма, как тот не пытался объяснить, что граф Монте-Кристо, это вымышленный герой.

А теперь спустимся вниз и осмотрим крепостные бастионы, арабский квартал, магистраль Ля Канебьерре, спускающуюся с крутой горы к морю, парк развалин Жорден дес Вестигес... чего здесь только нет! И дальше с упорством Остапа Бендера бросимся на исследование города. Криминальная слава Марселя ушла в прошлое. Сегодня о ней напоминают разве что нелегальные торговцы из Африки. Бульвары распахнули свои крылья. Пешеходные улицы, кафе и рестораны заполнены туристами и фрондирующим бомондом, нервно вытанцовывающим мелодию большого города.
Повсюду дефилируют стройные сульфиды и эфемерные наяды, пытающиеся внушить, что без изящных форм красота невозможна. Тут же проносятся герои гламурной «тусы»...

Дома в изысканных фраках заполнили портеры улиц и площадей. Впечатляет вычурная архитектура, впитавшая в себя разнообразие стилей и направлений — колоннады, анфилады, контрфорсы, то с необычайной пышностью, то с лаконизмом достойным восхищения. Хочется вывинтиться из толпы и бродить в одиночестве по крутым узким улочкам. Довериться городу, раствориться в нем, чтобы перестать ощущать свою отдельность... Где-то аккордеон выводит вальс-мюзетт...

Но все равно тянет обратно в порт. Здесь ты пьянеешь от воздуха, потому что кроме запаха моря и жареной рыбы, воздух этот настоян на ароматах пастиса и абсента, миндального печенья «Наветт» и продающегося повсюду сувенирного мыла... Сотни разных судов, от рыболовецких до океанских лайнеров и яхт, стоящих на приколе.
Горы разноцветных рыболовных сетей. Тут же рыбный рынок, где на прилавках лежат диковинные дары моря, а через дорогу — бесчисленные бары, кафе и рыбные рестораны, где в первую очередь вам предложат знаменитый «Буябесс», лучший рыбный суп в мире. Белый камень, синий зной, красные сети — цвета французского флага. И нет никакого желания хоть как-то структурировать этот хаос. Тебя засыпало обломками чувств...

Я знаю, детали поездки будут крепко держаться за память, как опознавательные знаки. Ведь прелесть короткого путешествия в том, что все чувства здесь становятся насыщеннее, полнее, ярче, острее...

В копилку памяти и Корсика, и Марсель, и Лугано, и Брегенц попадут как маленькие сокровища... Я знаю, тело до кончиков пальцев будет наполнено радостью и музыкой лета. И этого хватит на всю холодно-свинцовую зиму...

Август 2010

Что делать, если зима достала?

И не какая-нибудь, а зима 2010 года, с её низкими температурами и сугробами ещё в марте. Плохо было не то, что зима затянулась, а затянулось межсезонье. Казалось, что жизнь замерла, и только потоки машин управляют городом. А тут пасхальные каникулы подходят. На ум приходит туристическая поездка с её пафосом новизны.

Не махнуть ли на юг в Италию? Решено, ведь я по-прежнему верен музе дальних странствий. А что может быть лучше, чем полный автобус людей с таким же как у тебя желанием да и еще говорящих на одном с тобой языке... По счастью в берлинском турбюро «Valentina Reisen» нашлось место в поездке под названием «Романтическая Италия».

Экипаж... читать далее

Что делать, если зима достала?

И не какая-нибудь, а зима 2010 года, с её низкими температурами и сугробами ещё в марте. Плохо было не то, что зима затянулась, а затянулось межсезонье. Казалось, что жизнь замерла, и только потоки машин управляют городом. А тут пасхальные каникулы подходят. На ум приходит туристическая поездка с её пафосом новизны.

Не махнуть ли на юг в Италию? Решено, ведь я по-прежнему верен музе дальних странствий. А что может быть лучше, чем полный автобус людей с таким же как у тебя желанием да и еще говорящих на одном с тобой языке... По счастью в берлинском турбюро «Valentina Reisen» нашлось место в поездке под названием «Романтическая Италия».

Экипаж туристического буса оказался колоритным. Русскоговорящая гид-экскурсовод Эмма из Гамбурга и немецкие водители Бернхард и Нэнси. Последняя заслуживала особого внимания. Представьте себе молодую женщину ростом 180 см и весом под центнер с озорным рыжим хвостиком и смешинками в глазах цвета балтийской волны. Да еще потомок викингов... В автобусе — и стар и млад, все с нетерпением ожидают встречи с Италией.

Австрия. Первые впечатления столь же быстры, как бег автобуса по бетонной ленте, туго натянутой от края до края земли. Закончился эрзац чувств, начались настоящие. Горы с заснеженными вершинами. Крепости и замки на них из дикого камня проносятся по сторонам, как видения... Плюмбум тяжёлых туч съедает вершины гор. Черные ели рвутся в небо. Австрия в этом месте совсем узкая. Показался Инсбрук, лежащий в долине между величественных гор. Их снежные шапки заходящее солнце красило в оранжевый цвет. Душа лечилась, глядя на эту красоту. Издалека уже виднеется громадный мост над пропастью, связывающий две горы. Это знаменитый «Мост Европы» высотой около 200 метров! Пасть пропасти дышит холодом. Закат стекает за растопыренные ножницы древних елей. Незабываемое зрелище! На фоне ослепительно-плавкого заката, горы постепенно превращаются в темные силуэты и прячутся в бархатные складки ночи.

Незаметно оказались в Италии. Границы, как таковой, не было. Не скоро мы, бывшие «Homo sovetikus» привыкнем к этому. Но придётся. Жизнь не стоит на месте. К новенькому отелю «Garda» подъехали уже в темноте. Быстро расселились в уютных номерах. Включаем итальянское ТВ. На всех каналах идут пасхальные церемонии. Страстная пятница, крестный ход, месса в соборе святого Петра. Папа Римский во главе огромной свиты, куда входят и священники-негры, у стен римского Колизея... Мягкой пустотой наваливается сон...

Ранний подъём, завтрак в отеле, и вот уже колёса автобуса наматывают зеркальную ленту дороги, гудящую как тетива лука. Маршрут наш проходит вдоль южного берега озера Гарда — самого большого в Италии. По берегам его круто взмывают ввысь огромные скалы. Нас баюкают бархатные голоса Андриано Челентано и Тото Кутуньо. Это Эмма начала знакомить нас с Италией. Попутно обучает итальянскому языку. Постепенно горы становятся всё меньше и в ткань повествования незаметно вписываются типично итальянские фермы-хутора с плоскими черепичными крышами, изгороди из лавровых кустов, кипарисы вокруг них. По лужайкам и кустам словно кто-то прошелся широким флейцем и сочная зелень покрыла землю. Неужели у зеленого цвета может быть столько оттенков! Весна разлилась по итальянской земле искромётным весельем. Кругом разбросаны виноградники, они еще без листьев. Много оливковых деревьев, белоснежных цветущих груш, полыхающих желтыми кострами кустов мимозы. Огромные розовые плантации цветущих персиков, причудливая прелестная вязь сакуры... Вдалеке какое-то удивительное видение, словно мираж — высоко над землёй висят белоснежные шапки гор, и под ними нет ничего, синева снизу и такая же синева сверху. Наша цель — лежащий недалеко от озера Гарда, город Бергамо, тот самый, из которого родом Труффальдино. Вот и он. Дорога поползла в гору. Нэнси уверенно ведёт машину своей твёрдой рукой по старинным узким улочкам. А когда она с ходу вписывается в узкую арку древних ворот, мы не сговариваясь срываемся на аплодисменты...

Бергамо пахнет весной — и подлинной, и той, что сочится из цветочных киосков, кафе, магазинчиков и лиц людей. Справа и слева вверх вздымаются террасы, похожие на висячие сады Семирамиды. На них цветет магнолия. Трели птиц вяжут кружева звуков. Подол небес оклеен бирюзой. Воздух потерял температуру, его не ощущаешь, и он пряный на вкус. На душе как и в песне «позитив и мажор». За крепостной стеной, в Верхнем городе, скопище дворцов и соборов, напоминающих шкатулки из драгоценного дерева. Солнце приласкало архитектурную музыку крыш. На узких улочках полно крохотных, часто три на три метра магазинчиков, сверху донизу уставленных разнообразным товаром. Кругом столько разной вкуснятины, как удержаться и не попробовать удивительное бергамское пирожное. Непревычная тишина царит над этим старым городом. Тихо скользит в зелёную пропасть старенький вагончик фуникулёра. Купол церкви стекает золотой каплей в награмождение черепичных крыш. Автобус с туристами взбирается на крутую вертикаль улицы. Наслаждаясь праздником и хорошей погодой, местные жители сидят за столиками уличных кафе. Это другой тип итальянцев. Некоторые из них похожи на немцев. Среди них немало потомков германских племен, обитавших на севере Италии. Например, свевов.

Но мы спешим, нас уже ждёт Милан, он расположен недалеко отсюда. Нэнси опять уверенно пролетает сквозь арку ворот и мы вновь награждаем её аплодисментами... По дороге Эмма устраивает забавную викторину, победители получают призы, но главный приз — недельное проживание в Венеции в пятизвёздочном отеле с личным гондольером... остается в турбюро. Вот так всегда! Только раскатай губу...

Милан встретил ртутными струями дождя, но это не охлаждает пыл предвкушения встречи со знаменитым собором. Не останавливаясь, проскакиваем огромную площадь, где был казнен Муссолини. В глаза бросаются старенькие, как оказалось столетние, трамвайчики с деревянными дверцами, бестрепетно пробирающиеся между потоками машин. Кругом мелькают забавные названия: osteria, pizzeria, kafetteria, vineria, trattoria, jogurteria.

Останавливаемся у костела Сфорца, громадного старинного замка-крепости из красного кирпича. Впечатляющая, лишенная банальности, красота. Вокруг разливается мелодия итальянской речи и звуки колокола. Милан огромен, но основные его достопримечательности находятся в центре. В первую очередь — это театр «Ла Скала», галерея Виктора Эммануила и, конечно же, «ИльДуомо» - миланский собор. Знаменитый театр снаружи, прямо скажем не впечатляет, явно уступая по размерам и красоте фасада многим своим собратьям из разных стран Европы. Но внутри, это громадное, прекрасно отделанное помещение с изумительной аккустикой. Лучшие оперные певцы всего мира считают за честь петь здесь. Галерея Виктора Эммануила названа так в честь короля, объединившего Италию в ХIХ веке. Она впечатляет своими размерами и поистине королевской пышностью и убранством. Это крытая многоэтажная торговая улица с магазинами от ведущих брендов: Cardin, Swarovski, L'occitane, Diesel, Gucci и т.д. В одном месте обнаружил старинную стелу с именами почётных граждан города: Ferrario, Ferrari, Ferraresi, Ferrarese, Fasollo. Часы в городе показывают разное время. Это обстоятельство легко объясняет Эмма: - Одно время итальянское, другое - миланское! И добавляет: - А вообще, миланцы считают, все, что южнее Милана — это уже Африка! Миланцы, деловито снующие вокруг, производят впечатление людей, чей типаж - это что-то среднее между одесситом и грузином. С ними не соскучишься.

Собор открылся внезапно всей своей мощью. И сразу заворожил. Будь он даже наполовину меньше, впечатление все равно было бы сильное. Издалека он кажется гигантской декорацией к какому-то историческому фильму. Он не похож ни на что. Он похож только на самого себя. Ясная логичность конструкции и благородство пропорций, светлый мрамор делают его легким и воздушным, и это несмотря на циклопические размеры... Тот, кто впервые произнес фразу, что архитектура — это застывшая в камне музыка, видимо имел ввиду именно это сооружение. Строился он почти 500 лет. И строился не зря. Это одно из самых выдающихся архитектурных сооружений в мире. Надо признать, что Ульмский и Кёльнский соборы - крупнейшие сооружения Германии такого рода, ему уступают. Как снаружи, так и изнутри.

Внутри это целый город. Там могут идти, не мешая друг другу, сразу несколько месс. Чудовищной толщины несущие колонны. Сложная лепнина, декор и скульптуры, словно скалы, обступают их. Бесчисленные потоки витражей цветными водопадами стекают вниз. И это витражное великолепие навязывает свой дух всему храму. И вместе с тем внутри его нет ничего иррационального, что ощутимо в готических храмах. Собор обозрим на большом расстоянии. Уходя, хочется побольше удержать его чеканно выгравированный на фоне неба силуэт в своих зрачках. Видение совершенной красоты. Слёзы неба очищают его от пыли веков...

Возвращаемся домой в сумерках. Все заранее заказали блюда итальянской кухни на ужин и предвкушают вкусную трапезу. Телевизор подготовил встречу с Адриано Челентано. Лоно сна обладает упругой сопротивляемостью, но наконец ты скользишь в его мглу.

Просыпаешься весь переполненный ожиданием, в какой-то непостижимой уверенности, что сегодня произойдет что-то важное. Сегодня нас ждёт Венеция — главная цель путешествия. А по пути мы заезжаем в Верону, город Ромео и Джульетты. Старая Верона выглядит словно застывшая картина средневекового живописца. Город с вековым, крепко отлаженным бытом. Огромная крепостная стена. Древний, хорошо сохранившийся амфитеатр. Все вокруг выслано розовым мрамором. Традиционный памятник Виктору Эммануилу. Широкая река с многочисленными арочными мостами. Чудные фронтоны домов в романском и венецианском стиле. Большие и маленькие, замкнутые, как крепостные дворы, площади с неприхотливо-обыденным изяществом скульптур. Роскошно-барочное великолепие церквей, ладанно-восковый воздух внутри... и везде подлинная, устойчивая тишина минувшего.

Балкон Джульетты притягивает к себе толпы туристов. Маленький дворик, мощенный круглым булыжником, где находится балкон, весь заклеен тысячами любовных записок... А в центре его стоит статуя Джульетты из потемневшей бронзы с ослепительно блестящей грудью. Каждая девушка должна коснуться этой груди рукой - говорят это приносит счастье...

И вот, наконец, Венеция весны 2010. Она начинается с залива, который бороздят веселые катера и яхты. К острову Сан Марко, главной достопримечательности города, нас доставил маленький кораблик. Выходим на Славянской набережной и сразу попадаем под напор, нет, не гондольеров, — негров, наперебой предлагающих по дешевке очки, ремни и дамские сумочки «от Гуччи». Что поделаешь, это примета ХХI века. Венеция — это романтический брак мечты с действительностью. Каждому городу свойственно своё биополе и теперь главное — настроить фибры своей души в унисон с ним. Очарование городом овладевает вами внезапно, как только вы вступаете на пристань, и помешать этому не в силах даже настырные торговцы. Оговорюсь, что человек ничего не знающий о городе воспринимает его, как нечто шумное, непонятное, утомительное. Но для знающего по книгам и картинам, по всей сумме познаний о нем, этот город открывается сразу. Он как бы покрыт матовым налетом серебра величавой истории, блеском славы и человеческого гения.

Венеция пахнет историей, и здесь ты понимаешь, как далеко забрался в историю. А так же понимаешь, что оказался между прошлым и будущим. Здесь свой архитектурный стиль — венецианское барокко. Он прекрасен всегда и не зависит от показания барометра. Шеренги жмущихся друг к другу домов с изысканной лепниной и опереточными балконами, погруженные в воду и седой сон веков. Жизнь застыла в этих домах, не потревожив тонкой пыльцы времени.

Из открытых окон доносится аромат каппучино. Сохнет бельё на веревках. «От вас у нас секретов нет» - комментирует Эмма. Вы не найдете здесь индустриальных примет. Венеция трудно мирится с современностью. Вся она кажется одним огромным музеем. На лицах венецианцев написано соединение уверенности и добродушия. Кругом только и слышен поюще-мускатный итальянский, к нему подмешивается ухабисто-ржавый английский, кипуче-гитарный испанский, мягко-певуче русский, гортанная музыка иврита. Венеция аккумулировала в себе столько воспоминаний, так сплавила в своём обличии фантазию и реальность, что даже воздух ее кажется насыщенным и одухотворенным.

Но самым пронзительным из густой смеси уличных ароматов, является свежий и терпкий запах венецианских каналов. Они, каналы, впитывают в себя все краски города. Это ещё подметил живший здесь поэт Иосиф Бродский. Особенно это ощущается вечером, когда город становиться ещё романтичнее, и кажется, что все вокруг упивается головокружительной беззаботностью. На город словно кто-то повесил венок из радужных сновидений. Хочется говорить стихами, но они умирают, застряв в горле. Венеция. Это слово касается клавишей души, как музыка Вивальди.

Кругом влюблённые парочки, ведь Венеция — Мекка для влюблённых. По тихой светло-бирюзовой воде неслышно скользят длинные черные гондолы, гондольеры поют им серенады и заранее предупреждают, где нужно целоваться. Это, как обещают гондольеры, гарантирует им любовь до гроба.

Венеция — это город-лабиринт. Я советую любителям «адреналинового кайфа», тем, кто любит рисковать и кто оказался здесь впервые, пойти побродить в одиночку по лабиринту древних улочек и переулков, опутывающих площадь Сан Марко. Некоторые из них так узки, что два человека могут с трудом там разминуться. Просто бесцельно побродить, натыкаясь то на помпезные дворцы со следами заносчивости венецианской республики, то начать считать горбатые мостики над каналом, то зайти в какую-нибудь уютную кафешку или пиццерию и, естественно, взять там пиццу или пасту, например, с креветками. К сожалению, пиццу здесь не готовят на открытом огне, как например, в Берлине, но вкус у нее... я вам доложу! Или сидя за мраморным столиком в старинной винерии с рюмкой «Romasotti“, понимаешь, что жизнь состоит из многоцветья прекрасных моментов и нужно лишь уметь наслаждаться ими...

Хочется не отпускать этот день, а вцепиться в него всеми фибрами души, бродить по блестящим черепашьим спинам узких улочек, по бесчисленным мостикам, слушать звон колоколов и пение гондольеров. А когда уличный воздух переодевается в вечерний крепдешин, зажигаются фонари и, кажется, что на город опускаются лиловые шагаловские ангелы... И несмотря, что твой биологический маятник зависает в крайнем положении, и мозг становиться вялым усталости не чувствуешь,ходишь и накручиваешь на спидометр памяти километры венецианской земли. Все это будет парить по тонкому обручу подсознания и являться во снах... На этой ноте я оборву эту искрометную релаксацию.

В ткань повествования о Венеции еще вписывается возвращение на кораблике по ночному заливу, густо исколотому огнями Сан Марко. Сидя на корме у буруна воды, выпускаешь на волю мягко воркочущее «Compari“. На небе крупные спелые звезды с ресницами и, кажется, что они по-иному светят. Прощаясь, испытываешь состояние внезапного и тесного соприкосновения с чужой жизнью. Далекими корнями она уходит в прошлое...

Бесполезно передать в беглых заметках облик Венеции. Мы были здесь мимоходом. Самое главное, что я вынес из этого города, это любовь к нему и желание изучать его дальше.

Паустовский говорил, что познание и странствие неотделимы друг от друга.
Горький называл путешествия наилучшей высшей школой.
Бунин — второй жизнью.
Это действительно так.

Путешествия дают необыкновенно живые впечатления и накладывают неизгладимый след на наше сознание...